- Ну, Борис Анатольевич, завтра конец Вашим мытарствам! - адвокат не скрывал своей радости.
Борис его понимал: почти год этот человек боролся за его свободу, боролся, казалось бы, без всякой надежды на успех, один против государства. Год бесконечных заседаний в судах, обращений во всякие ЕСПЧ, ООНы, ассоциации, фонды и организации. Он дёргал всех, кого только мог, пробивался на украинское, российское и даже европейское телевидение, встречался с иерархами православной церкви. И победил. Это действительно его день.
- Подпишите здесь, здесь и здесь, - адвокат разложил перед Борисом несколько листков.
Борис, не читая, подписал. Адвокат положил бумаги в кейс, щёлкнули замки.
- Вы что, не рады? – он с тревогой заглянул Борису в лицо.
- Почему же, рад, - натужено улыбнулся Борис, - не вышло бы только как в прошлый раз.
В прошлый раз были согласованы и время, и место, но за сутки до назначенной даты украинская сторона вычеркнула его из списка подлежащих обмену. И теперь, чтобы вновь не пережить крушение всех своих надежд, Борис запретил себе радоваться.
Адвокат помрачнел:
- В прошлый раз – это была случайность. Но теперь, - он улыбнулся, - такого не будет. Список утверждён на самом верху! – и многозначительно ткнул пальцем в потолок.
- Ну, хорошо, если так.
В комнату вошёл охранник. Адвокат быстро поднялся:
- Ну, до встречи на той стороне! - он пожал Борису руку и направился к выходу.
Охранник выдержал положенный интервал времени и мотнул головой в сторону двери:
- Выходи.
Борис встал, привычно заложил руки за спину, вышел, встал у двери лицом к стене. Клацнул замок.
- Налево.
«Ах, опять», - с досадой вздохнул Борис. Если «направо» - значит в камеру, а «налево» - значит на «беседу».
Борис вошёл в комнату, сел на табурет, сложил руки на коленях.
- Ну, здравствуй, - капитан достал сигарету, щелкнул зажигалкой, прикурил, затянулся и выпустил струю дыма.
- Что, уже собрал вещички?
Борис молчал. Всё, что хотел, он сказал уже ранее, зачем повторяться?
- Самое правильное было бы не выдавать тебя, а вернуть обратно в «больничку» к Айболиту.
Борис почувствовал, как заныли кости, поморщился.
- Ага, вижу, помнишь его? – заулыбался капитан, - Айболит тебя тоже помнит, мечтает о новой встрече. У него много новых идей (он такой выдумщик!), ищет, на ком бы попрактиковаться. Я бы вернул тебя ему хоть сейчас, со всей душой!
Капитан снова затянулся сигаретой:
- Но кто-то решил по-другому. А зря: я считаю, что таких как ты даже в тюрьму сажать нельзя, такие должны исчезать, навсегда и без следа. Ты ведь только и думаешь, как оказавшись по ту сторону, снова начать портить нам кровь, ведь так?
Сзади открылась дверь, кто-то вошёл и по тому, как капитан быстро отложил сигарету и поднялся, Борис понял, главный тот, кто стоит у него за спиной. Он не удержался и оглянулся.
Вошедший оказался молодым человеком в гражданском костюме, с расстёгнутым воротом рубашки, чем-то неуловимо напоминающим президента Украины и Борис сразу окрестил его про себя «Зеленским».
- Капитан, нам нужно поговорить несколько минут наедине. Оставьте нас.
Капитан взял со стола дымящуюся сигарету и направился к выходу. На ходу повернул голову в сторону Бориса и улыбнулся. И от этой «улыбки» Борису стало страшно.
- Уважаемый, - обратился «Зеленский» к стоявшему у двери охраннику, - тоже выйдите и закройте дверь с той стороны.
Когда дверь захлопнулась, «Зеленский» обошёл сидящего на табуретке Бориса и остановился напротив него.
- Курите, - протянул он Борису раскрытую пачку сигарет.
- Спасибо, не курю.
- Вы же курите? – удивился «Зеленский».
- Сегодня с утра бросил.
- Ну, зачем же Вы так, Борис Анатольевич? – обиделся «Зеленский» и положил сигареты и зажигалку на стол перед Борисом. – Курите.
- Бросил, - упрямо повторил Борис.
- Борис Анатольевич, - «Зеленский» говорил мягко, как заботливая мать говорит со своим ребёнком, закутывая того в тёплое одеяло, - Вы вот грубите, а я ведь между прочим Ваш ангел-хранитель. Я убедил ответственных людей, что живой Вы будете для Украины полезней, чем мёртвый и вытащил Вас из «больнички». Если бы не я, Вы бы уже давно лежали на столе у Айболита и умирали в ходе его садистских «экспериментов».
- А когда меня в прошлый раз вычеркнули из списка – это тоже Ваша «заслуга»? – горько спросил Борис.
- Моя, – без всякого смущения признался «Зеленский», - и, если потребуется, проверну этот трюк ещё раз. Верите?
- Верю.
- Правильно. Так что не надо со мной ссориться. Нам ведь ещё долгое время дружить и дружить.
- Вот это уж вряд ли, - не выдержал Борис.
- А вот тут Вы ошибаетесь. Вы ведь как видите своё будущее? Завтра обмен, а послезавтра Ваша жена и сын летят в Кишинёв, а оттуда прямиком в Москву. Ещё сутки-двое – и «счастливая встреча политического узника со своими родными в Донецке!» Так?
Борис молчал, потому что всё было именно так.
- Только никакой встречи с семьёй не будет. В аэропорту во время таможенного досмотра у Вашего сына найдут таблетки: дигидроморфин, полусинтетический опиоид, относящийся к наркотическим средствам, оборот которых в Украине запрещён. Во время обыска в его комнате найдут ещё, много найдут. Статья 307 УК Украины, от 3-х до 8-и. Это по-минимуму.
«Зеленский» подошёл к Борису вплотную и наклонился к нему. Теперь он говорил тихо, почти интимно шептал на ухо:
- Тюрьма и так не санаторий, но она может стать просто адом. Знаете, что порой случается с 16-летним парнишкой, попавшим в камеру к прожжённым уголовникам? Его опускают в первый же день. Вот так будет и с Вашим сыном. Когда он через несколько лет выйдет из тюрьмы (если вообще выйдет), он выйдет законченным педерастом и наркоманом.
«Зеленский» выпрямился и безапелляционно продолжал, словно заколачивал гвозди:
- Поэтому после обмена Вы свяжетесь с женой и скажете, чтобы они с сыном никуда не летели и никуда не уезжали из города. Мы будем за ними следить. В Донецке с Вами свяжется человек, передаст привет от Ангела-хранителя и скажет: «Пора отдавать долги». Будете выполнять его указания. Пока будете вести себя хорошо, у Вашей семьи тоже всё будет хорошо, вздумаете вести двойную игру – что ж, на войне как на войне. Вы всё поняли?
Не дожидаясь ответа, «Зеленский» подошёл к двери, стукнул в неё, когда та открылась, скомандовал: «Увести заключённого».
Борис лежал на спине и смотрел в потолок. Вот, значит, как это происходит. Просто и никаких изысков. А ты потом лежишь, перебираешь всех и думаешь: «Кто же предал? Ведь все - проверенные ребята, вместе начинали, каждый готов был свою жизнь за тебя отдать. Свою-то да. А как насчёт отдать жизнь любимой женщины, матери, сына или дочери? Можно сказать убить их своими руками? Кто на такое решится? Кто? А сам? Сам-то готов?»
Автобус, переваливаясь на дорожных выбоинах как хромая утка, приближался к КПП. Сидящие рядом с Борисом мужики уже не скрывали своей радости в предчувствии скорого освобождения, они уже считали не часы - минуты. Борис тоже считал минуты, но только в обратную сторону. По ту сторону «ленточки» он уже не будет прежним. И скоро кто-то будет лежать в камере, выплёвывать выбитые зубы и думать: «Кто? Кто предал?» И на него никто не подумает: «Борис? Да ты что! Мы же вместе начинали, жизнью не раз рисковали!»
Он мысленно перебирал: Капелюх, Тундра, Петька-Барон, Щербак, Чижик – все, кого он успел предупредить, спасти, кто успел уйти – наверняка они ждут его на той стороне, будут радостно обнимать. А он их уже всех предал. И не только их, десятки ребят, которых он и в глаза-то никогда не видел и никогда не увидит, уже преданы им.
Автобус остановился, двери открылись, сидевший у выхода солдат встал: «Первый пошёл!»
P.S. Вести-Донбасс:
Вчера в районе Горловки состоялся очередной обмен пленными. Один из передаваемых украинской стороной Борис К. отказался от обмена. Причины своего решения Борис К. объяснить отказался.