В феврале у них родился сын, а в мае молодому отцу принесли повестку. Жена Наташка дико испугалась, но Михаил ее успокоил: он переговорил с военкомом, и тот заверил, что служить предстоит в глубоком тылу, заменив собой солдат, уехавших добровольцами на Донбасс. Да не столь, уж, это и плохо: работы в селе нет и не предвидится, сын вот родился, растить надо, а тут гарантированный заработок. Да и что он может сделать? Не пускаться же в бега!
Сначала он звонил чуть ли не каждый день. Потом раз в неделю. В июле сообщил, что их переводят в такую дыру, где связь совсем хреновая, так что пусть не пугается, если звонков одно время не будет. В сентябре он вернулся домой комиссованный по ранению.
Он вернулся совсем другим. Пропал веселый балагур Мишка, умевший, как говорили односельчане, превратить похороны в веселую попойку. Он больше не смеялся, не шутил, сторонился друзей и компаний, и уже никто не видел на его лице улыбки. Придя с работы, он садился во дворе на скамейку и, опустив голову, просто часами тупо смотрел в землю.
Он стал пить. Пил в одиночку, молча. Когда хмель начинал валить с ног, просто ложился на кушетку и засыпал. Однажды, разбирая его постель, Наталья нашла под подушкой гранату. Она попыталась поговорить с ним, растормошить: что такое с ним приключилось, но муж мрачно сказал: «Будешь приставать с расспросами – уйду», - и она прекратила, пусть остается хоть такой, может со временем что и изменится.
Наталья проснулась от того, что во дворе залаяла, а потом завизжала собака. Она встала, подошла к двери и с ужасом увидела, как бесшумно повернулась дверная ручка, и ушел в полотно язычок замка. Дверь открылась, за ней стояли двое. У одного в руке был пистолет, у другого автомат.
Первый схватил Наталью, припер к стене, ладонью зажал ей рот и приложил ко лбу дуло пистолета:
– Крикнешь – убьем. И тебя, и ребенка. Поняла?
Наталья затрясла головой.
Второй подошел к кровати, включил ночник и толкнул Михаила стволом:
– Просыпайся.
Михаил сунул руку под подушку.
– Не глупи, – сказал пришелец, – погубишь и жену и сына.
Михаил приподнялся на кровати, гость сел на ее край:
– Знаешь, зачем мы пришли?
– Знаю.
– Оправдываться будешь?
– Приказ.
– Приказ? – гость наклонился к нему, - 28 человек! Среди них ни одного военного не было! Танька Воронцова, только школу кончила, твари! Старику Авдеечу 87 лет было! Чем вам парализованный дед помешал?! А мальчонка, Сашка Лученков, ему только семь исполнилось! Слышишь, гнида, семь!
– Все стреляли… – побелевшими губами прошептал Михаил.
– Все. И ты тоже.
– И я.
– Вставай. Идем во двор, не будем хату поганить.
– Не надо, – упала на колени Наталья, – пощадите, если он виноват – так судите!
– А это и есть суд. Суд военного времени.