Глава 6. Первые проблемы

Дорога к точке выгрузки из машин прошла тихо и спокойно. Из-за крутой и неровной дороги машина ехала плавно и не быстро. Разведчики сначала бодрствовали, но потом дорога их укачала, и практически все уснули. Я не спал, смотрел на пайки и думал, как можно было личному составу сунуть «в зубы» ещё по три пайка на каждого при намертво заполненных рюкзаках. Как мы их сейчас понесем в горы ночью? Солдат эти мысли не тревожили. Им скажут – они и понесут. Они так привыкли.

Остановились. Филин открыл кузов и дал команду на выгрузку. Каждый сидел на своём рюкзаке, поэтому группы быстро экипировались и стали выгружать коробки с пайками. В каждой коробке по семь пайков, каждый паёк весит два с лишним килограмма, это пятнадцать килограммов в коробке. Каждой группе дали семь коробок, итого – сто пять килограммов. Просто центнер веса добавили на группу. И даже то, что это была жрачка, особо не успокаивало. Водители закрыли кузова своих машин и стали разворачиваться, чтобы выдвигаться в обратном направлении. От света фар было видно, что мы находимся на окраине какого-то села. Но что это за село, я не знал, Филин не доводил. Поэтому я не любил ходить в составе разведотрядов. Ощущаешь себя ослом, идущим, не зная куда. Куда все, туда и ты. Меня, как офицера и командира, это угнетало.

Делать было нечего, уже подошла группа наших коллег. Группник, как ни странно, оказался нашим с Дроном однокашником. Мы поздоровались. Разговор получился очень короткий. Он быстро объяснил, куда пойдём и где разойдемся, и всё. Увидев, как наши разведчики забрасывают на себя коробки, он сильно удивился и подъебал нас:

– Вы так всегда ходите?

– Нет, только по праздникам, – ответил Дрон.

Убедившись, что все коробки забрали, Филин дал команду начать движение. Группа Дрона шла первая, а я шёл сзади. Как только мы зашли за ближайшую гору, наступила полная темнота. Ни хрена не видно, шли на дистанции вытянутой руки, слегка дотрагиваясь до рюкзака, впереди идущего и немного подталкивая его при подъёме.

Пока мы шли по какому-то ущелью немного вверх, преодолевая большие камни, нам было относительно легко. Я периодически давал команду для смены несущих пайки. По радиостанции дали команду на остановку разведотряда, группа соседей пошла вперед, проверить маршрут. Команду продублировали шепотом, так как визуальные сигналы в данный момент были очень неактуальны. Тут в эфире появился мой однокашник:

– Внимание всем! Сейчас будет движение по очень крутому склону. Будут очень сильно скользить ноги, сыпучка, повнимательнее там.

И вот тут началось. Склон, и правда, был очень крутой, шли вдоль него траверсом: правой рукой опирались о землю, а левой кто-то удерживал коробку с пайками на плече, а кто-то ловил равновесие. Очередной боец поскользнулся, стал терять равновесие и, чтобы не улететь вниз в ущелье самому, выбросил коробку с пайками, а сам кое-как удержал равновесие. Из-за темноты я не видел, что произошло впереди. Мне по цепочке передали, что Фляга (старший разведчик из головного дозора) чуть не улетел в ущелье, поэтому выбросил коробку с пайками. Я приказал продолжить движение. После этого момента пошла цепная реакция. Но это и нормально, исходя из рельефа местности, времени суток и характера нашего движения. Бойцы, по мере возможности, пёрли коробки, но, когда склон начинал сбрасывать их вниз, они предпочитали избавиться от пайков и оставаться на ногах. По звукам ударов тяжёлых падающих коробок о склон можно было понять, что падать туда долго.

Пытаясь сохранить хоть какое-то количество пайков, я сказал раздербанить коробки и взять каждому по два пайка в руку, но и это не сработало. При каждом резком взмахе руки ручки у пайков рвались и камуфлированные коробки с нашим питанием благополучно катились в темноту.

Помимо нашего разведотряда, с нами шёл разведотряд второй роты. Через некоторое время они стали уходить влево по хребту, на другую сторону ущелья, а наш разведотряд и группа наших коллег стали забирать вправо и вверх. Понятное дело, что о пайках в тот момент никто не думал, так как главная задача была, чтобы никто из бойцов не улетел вниз и подняться на хребет этой горы без потерь. Вот тут началась самая жесть.

Мы поднимались тупо вверх, при этом походный порядок стал хериться на глазах. Так часто происходит, когда группа сильно устаёт. Стали появляться бойцы с бешеной одышкой и огромными глазами. Задача была больше похожа на покорение какой-нибудь вершины, нежели на движение по азимуту группы специального назначения. Оттого, что бойцы стали идти намного медленнее, наш темп снизился до самого минимального. Я забрал коробку с пайками у кого-то из разведчиков и потопал в гору. Стоит отметить, что по горам я хожу относительно неплохо и могу долго идти наверх без остановок, из-за этого я обогнал, а точнее, обошёл сидящих на склоне бойцов. И когда я стал обгонять уже разведчиков из группы Брома, я понял, что разведотряд растянулся и надо делать отдых:

– Филин, я Юстас, приём.

– На приеме Филин.

– Филин, нужен привал, люди по всему склону сидят, потом не соберём.

– Добро, – ответил Филин и добавил:

– Я буду с Дроном чуть выше вас. Когда посчитаешь своих, сразу мне доклад.

– Понял тебя, – ответил я Филину, вытирая пот со лба и стал искать место, куда положить коробку, чтобы она не укатилась вниз.

В итоге пришлось сесть на жопу, а коробку забросить выше себя, чтобы она, упираясь в мой рюкзак, не скатилась. Сидел я долго, минут двадцать, пока не взобрался Старый, который должен был идти крайним в группе.

– Старый, ты крайний? – спросил я своего замка, но ответа не последовало.

– Блин, это точно Старый? – сомневаясь, я спросил у сидящего рядом бойца и, оставив рюкзак на склоне, спустился метров на пятнадцать вниз, к Старому.

Я подошёл и охренел. Я даже в темноте увидел, что Старый был неестественного белого цвета, у него текла неуправляемая слюна и, он был неадекватен, издавая при этом неприятные хрипы и вздохи. А всё это оттого, что Старый, уходя на свой первый боевой выход, и немного переоценив собственные силы, взял с собой ещё и второе оружие – ВАЛ²⁴ и БК к нему, а это тоже дополнительный вес. В общем, Старому стало плохо, а, по-военному, это называется «обнял мутного». Все остальные бойцы были получше. Пулемётчик Суран, который весил килограммов шестьдесят пять, тоже изрядно устал, но на вопросы ещё отвечал адекватно, в отличие от Старого.

Поделившись со Старым значительной порцией изюма, который лежал у меня в разгрузке как раз именно для таких моментов, я ещё раз стал пересчитывать бойцов, хотя в темноте и на склоне горы делать это не очень удобно, но на боевом выходе сильно не накричишься. Я подходил к бойцу, спрашивал, как дела, хлопал по плечу и шёл к следующему. В тот момент я понял, что надо что-то придумать для подсчета личного состава, а то получалось долго и неудобно.

Но кто говорил, что служить в спецназе будет легко и комфортно? Совсем наоборот, это запредельные нагрузки, сначала физические, а потом и моральные, напрямую связанные с риском для жизни. В этом и есть спецназ, элита вооруженных сил, как-никак. Чтобы быть лучшим, надо е**шить.

Выйдя на частоту Филина, я объяснил всё как есть. Что личный состав в наличии, но нужен небольшой отдых. Филин дал добро на десять минут.

На склоне было очень тихо, где-то внизу были слышны голоса второй роты, которые в темноте шли по своему маршруту. У меня в группе кто-то успел даже уснуть и нагло захрапеть.

– Б**, дайте леща этому тигру, совсем охерел, что ли? – среагировал я в темноту.

– Чё? Чё случилось? – раздалось оттуда и группа стала тихо смеяться.

Уснул наш Михалыч. Но почему-то я был не удивлён. Михалыч – это просто пиздец. На этом его характеристика окончена. За что бы он ни брался – быть беде. Было ему под тридцать пять лет, до этого он восемь лет работал на зоне. Физически был самый слабый в группе, да и по знаниям тоже. Балласт группы. Но на тот момент я ещё не полностью изучил Михалыча, как личность. Ближе мы познакомимся в следующей учебной командировке, через полгода, когда он чуть не начнет конфликт между Осетией и Ингушетией. Он умудрился РОПом поджечь поле прямо на границе республик, запустив его не вверх, а вниз, себе между яиц, в землю. Но об этом я напишу в другой раз, а пока просто запомните, что Михалыч – это пиздец. Но пока он хотя бы шёл, большего от него в тот момент я и не требовал. Через десять минут я дал свою любимую команду: «Рюкзаки на себя!», взял коробку с пайками, и группа снова стала двигаться вверх, попутно выстраиваясь в подобие порядка. Самое интересное, что вершина на фоне неба очень хорошо виднелась, но, когда через сорок минут мы сделали очередной привал, вершина не приблизилась ни на метр и была всё так же далеко. На привале Михалыч опять захрапел, опять получил пинок ботинком в бок, и вроде как «фаза»²⁵ его отпустила.

– Юстас, вы поднимаетесь? – уточнил Филин.

– Идём. Медленно, но идём, – ответил я ротному и обратился уже к своим:

– Рюкзаки на себя, никто не отстаёт, держим походный порядок, терпим, осталось немного, соблюдаем тишину. Коробку никто не хочет понести? – спросил я, не надеясь получить ответ.

– Давай мне, командир, – предложил Фляга, старший разведчик, который всегда ходил первым в группе.

Я с радостью отдал ему коробку, так как левая рука уже начинала немного уставать. И вот таким образом, метр за метром, мы поднимались на хребет.

Темп опять снизился, мне приходилось немного взбадривать бойцов словами, и темп, вроде как, набирал обороты. По истечении определенного количества времени, головной дозор и моя четвёрка из ядра поднялись на хребет, на котором дул пронизывающий холодный ветрище. Чуть сбоку сидела группа Дрона, его самого я не увидел. Группу наших коллег не было видно вообще. Я сбросил рюкзак, приказал головняку занять свои секторы, а сам пошёл к Филину.

Он вместе со своим радистом пытался выйти на связь с Центром по центровому Арахису². Его радист настраивал радиостанцию, устанавливал частоты согласно программе связи, а Филин под тентом, глядя в навигатор, пытался найти наше точное местоположение на карте. Я понял, что ему сейчас не до меня, и вернулся к своей группе.

Из-за сильного ветра и мокрой от пота одежды становилось очень холодно. Я быстро снял куртку от демисезонного костюма СпН рыжего цвета, который очень удачно совмещался с колоритом местных гор, снял насквозь мокрую футболку, надел тёплую водолазку с горлом, на неё сверху натянул эту же мокрую футболку и куртку. Я так делал всегда, когда негде было высушить одежду – теплая водолазка не давала замерзнуть.

Я отправил своего радиста Лебедя, чтобы он помог установить связь с Центром радисту Филина. Кстати, вот что-что, а в эту командировку с радистом мне очень повезло. Достался толковый, который чётко знал своё дело. У связистов ведь как? Либо связь уже была, либо вот-вот будет. Сколько раз мы получали пиздюлей за эту связь после всех учений. Но старшим командирам по херу, почему её не было, в любом случае виноват группник. А вот то, что радист, по своей сути, просто долб**б и что с ним никто занятия не проводит в его роте связи, это уже никого не волнует. Так будет и в этот раз, даже ещё хуже, но об этом я узнаю чуть позже, на подведении итогов после выполнения поставленной задачи. А пока у ротного ни хера не получалось выйти в общий эфир, хотя направление и частоты были правильными.

В это время появился на хребте мой второй радист. И все было бы хорошо, но он был без рюкзака. В разгрузке, с оружием, в бандане, весь такой красивый и модный, но, сука, без рюкзака.

– А где, б**, рюкзак? – очень удивлённо спросил я.

– Я внизу оставил, мне с ним не подняться, – спокойным голосом, как будто так и должно быть, ответил второй радюга.

Я поймал секундный ступор. Такого я не ожидал.

– Ты дебил, что ли? В смысле, ты его там оставил? А кто его принесет? – грубо и относительно громко допрашивал я своего неадекватного радюгу.

– Я попросил парней с четвёрки, чтобы они мне помогли, но они меня на х** послали.

– Пиздуй за рюкзаком вниз, придурок. Устал он. Совсем, что ли, конченный? – выругался я и пошёл вместе с ним вниз искать рюкзак.

Метров через двадцать-тридцать я увидел, как Храбрый (разведчик-сапер) и Шиш тащили рюкзак радюги за лямки, волоча его по земле.

Храбрый был самым молчаливым разведчиком в группе. Грамотный взрослый парень, со своим видением на службу в армии. Он всегда говорил по делу, мог и по лицу дать, не скромничал в некоторых ситуациях. В этот момент он был очень злой и бросил рюкзак в радюгу со словами:

– С тебя магарыч по приходу, а иначе я тебе дам п**ды, – безжалостно предъявил Храбрый.

– Хорошо, – ответил радюга, сглотнув слюну, так как выбора у него было не много.

– Так, успокоились, отдыхаем пока, наблюдаем за своими секторами, по очереди переодеваемся, чтоб не заболеть. Нам тут ещё неделю бродить по горам, – перебил я бойцов, раздав указания, а сам снова пошёл к Филину.

Он сидел на рюкзаке и ждал связь, которой не было. Радисты меняли антенны, радиостанции, бродили по хребту, но с Центром связи не было.

Пока мой радист вместе с радистом Филина и Дрона рожали связь, Филин показал на карте, где мы находимся и куда нам завтра надо прийти. Получилось, что за ночь мы поднялись примерно с тысячи двухсот на две тысячи метров.

Мы распределили стороны хребта пополам с Дроном и пошли к своим группам. Я определил, где будут стоять секреты²⁷, порядок смены, и группа стала раскладывать коврики и спальники, отправляясь на боковую, пока я со Старым дежурил первую половину отдыха нашей группы.

Через час опустился сильный туман или, может, облако зацепилось за гору, что-то одно из двух. Нельзя было разобраться, где кончается этот туман и где начинаются тучи. В этот момент чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный и отяжелевший от сырости воздух, казалось, навалился на гору, и от этого все кругом притаилось.

Через пару часов радисты все-таки вышли на связь, а я пошёл будить замка. Пока я укладывался в спальник, Старый вырыл ямку, там зажег горелку и вскипятил воду для кофе. Видимость была настолько низкая, что я не видел даже Старого, который находился в десяти метрах от меня.

Трудная ночь на этом для меня заканчивалась, и я, накинув на свою четверку тент, чтобы спальники не стали влажны, уснул. Утро вечера мудренее...