Дни в режиме «работать некому, давай сутки через сутки, а лучше двое через сутки» летели как листы из отрывного календаря, которые ты не вырывал уже пару месяцев. Однако достаточно прекрасной поэзии, перейдем к любимым нашим трешу, угару и «содомии».
Утро. Прием смены. Кофе в стакан, папиросу в зубы. Кстати, может кому будет интересно, но именно в это время я стал очень много курить, не знаю с чем это связано. Если раньше мне хватало пачки на 2-2.5 дня, то теперь я стал смолить по 1.5-2 в день…
Итак. Все заняты своими маленькими хлопотами и заботами. Я сижу на лавке со стаканом в руке, пускаю дымок и смотрю на общий «хаос» для стороннего человека – пересменки.
Пока наслаждался, прилетела эвакуационка. Больной Ч., диагноз – стандарт для нашего времени. Расписаны некоторые анализы: КЩС1, режим ИВЛ и немного «биохимии». Ну что делать? Надо –значит надо. Дошел до нашей каморки, переоделся в хирургичку…
Теперь некоторое отступление… По первости мы гоняли на перевозки в рабочей форме. Естественно, потели как лошади, и потом всё это дело очень долго сохло. А иногда почти все сутки приходилось в сыром ходить, что не придавало ни здоровья, ни комфорта между вызовами. Поэтому я доставал свои старые хирургички и надевал их под костюм. Они и сохли быстро, и было во что переодеться после вызова: как на отдых, так и на следующий вызов.
Построили маршрут и поехали. Тогда я уже перестал мучить свою светлую голову такой херней, как обзвонить передающих-принимающих, так как по факту это только прибавляло геморроя. А я не люблю «любить себе мозг» ненужными вещами. По приезде все как обычно: собрались, поднялись, загрузились. Вот, ей Богу, скукота. Но все же понимают: что-то где-то должно выстрелить…
Так вот. Приезжаем в новый ковидный центр, на взгляд поселковую больничку коек на 50. Но это не точно, я не считал. Фельдшер пошел через приемник узнавать куда нам закатывать. Ему там всё быстренько объяснили и отрыли нам дверь, напрямую через шлюзы соединённую с реанимацией. Мы выкатили больного, проехали шлюзы, где нас еще и обработали по ходу движения, прям как в фильмах про фантастику и космос. Первое что меня удивило, как только мы начали проходить шлюз – это то, что аппаратура орала дурниной из всех щелей. Попали в коридор отделения. Слева и справа палаты-боксы, в которых по одному пациенту. Ор тревог перекрывает друг друга и, даже иногда, голоса. Никого нет… Наверное по палатам все, не просто же так такой ор стоит, может что-то случилось. Пристраиваем пациента к стене, оставляю одного фельдшера караулить наш ценный «груз», а со вторым быстренько по палатам в поисках людей. Первой выходит к нам санитарка. Здороваюсь, говорю, мол, пациента привезли, мне бы доктора найти...
–Так в ординаторскую иди, милок, там сидит, что-то пишет.
Нахожу ординаторскую, сидит спиной «телепузик», что-то печатает на компьютере со скоростью заправской машинистки. Я, мол, здрасьте, я приехал, смотрите какой я молодец! Ко мне поворачивается медсестра. В ответ тоже здоровается, говорит, что врачи на телеконференции, сейчас позовет. Ну и хорошо, думаю. Пошел к своим ждать. Ждём минут 10, приходит настоящий «телепузик». К слову сказать, мы все тогда были на них похожи, и это прозвище звучало не редко от людей всех специальностей везде, где мы появлялись.
Здороваемся. Доктор представляется:
– Кандидат, доцент и еще кучка регалий с какого-то там института из какого-то Залупинска.
– Саша... эээ… просто доктор, очень приятно.
– Завозите в тот бокс, сейчас я там аппарат включу.
– Хорошо.
Нам десять раз повторять не надо, хватаем тюки, «казанский же тронулся, нам бы на поезд не опоздать». Закатываемся. Доктор тыкает по кнопкам аппарат, но тот ему не отвечает взаимностью. Мы не обращаем внимания, перекладываем больного на местную кровать, снимаем с него свою аппаратуру, оставляем только ИВЛ. Ждем, когда дадут команду на переключение на местный ИВЛ. Однако у доктора что-то не ладится, и его аппарат не хочет работать.
Я молча понаблюдал какое-то время и предложил свою помощь. Мне любезно не отказали. Включил, прошла автоматическая проверка системы, меню попросило определить пол, рост и вес больного, а также выбрать желаемый режим вентиляции. Нет проблем. Все указал, выставил режим и параметры, перекинули контур. Пока фельдшера собирали аппаратуру и выкатывали каталку, меня так нежно за локоть кто-то сзади прихватил, что я аж дёрнулся.
– Коллега, а вы давно с такими больными работаете?
– Месяц плюс-минус, с самого начала, а что такое?
– Не могли бы вы посмотреть на одного пациента, может что-то посоветуете?
– Нет проблем, если смогу помочь, конечно… Я же не стационарник, давно всё позабыл.
Отправляю свою гвардию в машину обрабатываться и перекурить. Думаю, сейчас гляну, скажу: «Да вроде всё нормально», – и свалю. Заходим в палату, а там… пиздец там. Лежит дедушка на левом боку, из назогастрального зонда2 в приемник потихоньку прёт «кофейная гуща», стоит одна перефирия розовая, в которую льется сразу всё: пофол, и две банки каких-то растворов. Респиратор3 орёт дурниной: «Эй … лечилка, ты там ёбу дался? 70 мл за вдох – это не айс! И еще кучка показателей… давай крути настройки!!!» Монитор его поддерживает с другой стороны, вещая о нехуёвой такой десатурации до 60%. Предлагаю доктору сменить параметры вентиляции, а мне дать в руки анализы. Дают… А там всё… совсем всё… Я начинаю говорить: так, мол, и так, по анализам на мой взгляд, ловить уже нечего, КЩС как у трупика, по остальным показателям тоже самое. Однако, давайте попробуем его привести в божеский вид и синхронизировать с респиратором. Мне предоставляют полную свободу действий и… я иду в разнос.
Всё делается параллельно с участием двух сестер и нас двоих. Санируем, переворачиваем на спину, ставим ЦВК4. Разводим линии на инфузию, переворачиваем в прон позицию, релаксируем. Замер гемодинамики. Снижаем дозы пофола, ставим вкусняшек по показаниям ЦВД5 и анализов, синхронизируемся наконец с аппаратом. Короче занимаемся стандартом, самым что ни на есть простым, который ординатор обычно выполняет на автомате.
И дед начинает оживать. И с аппаратом подружился, и сатурация подросла, и даже принесённый КЩС красивей стал. Говорю, что он кровит, и вам надо что-то с этим придумать и очень оперативно. Очень кратко написал в несколько строчек, а час пролетел, как не бывало. Хотел было уже сваливать, но мне ласково предложили пройтись по боксам, может что-то еще подскажу. И тут я понял, что есть два варианта: первый – «Ну нахуй, дальше сами!», второй – «Конечно, коллега, попробую помочь».
Выбрал на кой-то хер второй. Зачем? Не знаю... Пока начали мини-обход, прибегает фельдшер:
– Док, ты охуел? Мы тебя второй час ждем? У нас там телефон рвётся, давай завязывай.
– Да, да… сейчас приду.
А сам остановиться не могу, хожу что-то кручу, что-то убираю, что-то меняю в препаратах. Короче, ебанул корону на голову… Но спохватился, откланялся и убёг. Может и хорошо, пока сам бед не натворил, а может и плохо, не знаю теперь. Уверен, что как минимум, никому плохо не сделал. Как в заповеди: «Не навреди».
А деда этого я потом еще два раза видел в течение недели, когда привозил очередных больных. А может это ему фартануло?... Может.
Фото: @dr.livsi.ru (Instagram)
1 КЩС - Кислотно-щелочного состояния крови. Данное исследование газового состава артериальной крови - незаменимый метод диагностики у пациентов с подозрением на респираторную патологию или метаболические нарушения.
2 Назогастральный зонд - мягкая длинная трубка из пластика или силикона, которая вводится через носовой ход в пищевод и далее погружается в желудок. В реанимационных отделениях устанавливается постоянно для высвобождения желудочного содержимого, для кормления и ввода некоторых препаратов, имеющих только таблетированную форму выпуска.
3 Респиратор – тоже самое, что и аппарат ИВЛ.
4 ЦВК - центральный венозный катетер. Используется в медицине для катетеризации центральных вен, для быстрого введения растворов и лекарственных средств, парентерального питания, забора крови, а также инвазивного изменения ЦВД.
5 ЦВД - центральное венозного давление, под которым обычно понимают давление в правом предсердии. Играет большую роль в диагностики «насосной» функции сердца.