Уже светало. Я убрал фотографию в карман. Наверху склона замаячили тёмные фигуры. Я насчитал их пять. Их осталось столько же, сколько и нас, когда мы выходили… Или ещё одна группа заходит с фланга? Не важно. С двумя неполными барабанами, одним магазином для ТТ и двумя гранатами много не навоюешь, а учитывая, что я не могу передвигаться, так и вовсе жить мне осталось меньше пяти минут.
***
(Несколькими часами ранее).
Свет ярко светил в глаза. Сколько сейчас времени? Я же недавно лёг спать. Не может же утро настать так быстро.
– Группа, подъём! – голос ротного после резкого пробуждения неприятно резал уши. Что на этот раз его привело? – Товарищи бойцы, у вас тридцать минут, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к вылету. А вас, товарищ сержант, прошу проследовать за мной.Мы вышли из барака, в который нас поселили после прибытия пару дней назад, и направились в избу, в которой жил ротный. На часах был час ночи. Похоже, опять где-то взяли языка и выпытали какую-то информацию. Ротный сам засыпал на ходу, видимо, не спал вовсе.
– Короче, смотри, Фаза. Полчаса назад мы получили информацию о том, что к западу от наших позиций, примерно вот здесь, – командир роты указал район на карте, – готовится плацдарм для наступления на соседнюю деревню. Твоя задача: выдвинуться в этот квадрат, найти плацдарм, собрать информацию, передать её нам. Дальнейшие распоряжения получишь на месте. Без самодеятельности. Я, конечно, понимаю, что твоя группа наиболее подготовлена в сравнении с остальными, поэтому тебя и посылаю, но вас всего пятеро и... Вы нам ещё нужны. Поэтому аккуратнее. Вопросы есть?
– Откуда получена информация? – спросил я.
– От языка. Его взяли севернее, неподалёку от той деревни, которую готовятся атаковать. Видимо отбился от своей группы, когда та отходила. Ещё вопросы?
– Нет, товарищ капитан.
– Можешь идти готовиться.
– Есть.
Я вышел на улицу, сел и закурил. К выходу у меня всё всегда было собрано заранее. Оставалось двадцать минут.
1939 год. 2 декабря. Город Райвола (ныне Рощино). Финляндия.
Наша ночная вылазка на окраину Райволы происходила довольно удачно: на подходах к городу мы уничтожили два патруля и обнаружили лежанку наблюдателей раньше, чем они нас заметили, поэтому мы без особых усилий взяли их в плен. После экспресс-допроса, проведенного прямо на месте захвата, солдат рассказал нам: во сколько они должны были смениться, расписание караулов гарнизона, фамилию и звание своего командира. После чего был ликвидирован, а офицер был конвоирован в наш лагерь.
Приблизившись к черте города, наблюдая и вслушиваясь в ночную тишину, я услышал, крик финна и плач девушки, которые доносились из ближайшей к нам избы. Несколькими часами ранее тем же самым, чем занимаемся сейчас мы, занимались финские разведчики. Они напали на наш медпункт и взяли пленных, но при этом подняли много шума, поэтому им пришлось в экстренном темпе оттуда выбираться. Тем временем ко мне подполз один из моих подчиненных:
– Товарищ сержант, там, похоже, наших из медпункта бьют. Может, вытащим их? А то утро уже, назад пора.
– Хорошо, собери группу сюда.
После того, как группа собралась, я стал давать вводную:
– Итак, бойцы, наша цель – вон та постройка. Вход по возможности скрытный, внутри могут быть наши, поэтому гранаты используем только в крайнем случае. Черкасов, прикрываешь нас отсюда, Гришин, остаешься снаружи и сидишь на фишке, я с Соловьёвым захожу внутрь. А теперь ползком по одному выдвигаемся на указанные позиции. Вопросы есть?
Ответом послужило молчание.
Внутри финн на ломаном русском пытался узнать у пленницы её фамилию, количество личного состава и техники в части. В окно я заметил только двух солдат и четырёх девушек, трое из которых лежали на полу без сознания, а четвёртую избивал солдат. Времени в обрез. Жестом подаю команду на вход. Соловьёв толкнул дверь, но петли предательски скрипнули, и финн обернулся. Вот и накрылась наша скрытность. Очередь из ППШ попала финну в грудь, и он упал на привязанную к стулу девушку. Одновременно с этим я сделал рывок влево, чтобы не перекрывать линию огня Соловьёву. Ещё одна очередь и второй финн скатился со своего стула.
– Чисто, – слышу доклад.
– Проверь, живы они или нет, – указал я пальцем на тела, лежащие на полу, а сам пошёл к живой медсестре. Её лицо было залито кровью. Правый глаз заплыл. Волосы слиплись. А говорят, финны не трогают «Красный крест» ... Проверил пульс. Жива. Отвязал.
– Идти сможешь?
Она кивнула, попыталась встать, но упала. Похоже сотрясение. Придется тащить.
– Одна жива, без сознания. Остальных можно хоронить, – сказал Соловьёв.
– Забирай её. Пора валить. Гришин, как обстановка?
– Пока чисто, но шуму вы наделали достаточно. Скоро будут.
– Ясно, уходим.
Погода сегодня была мерзкая. Тучи заволокли небо полностью, и вокруг было настолько темно, что разглядеть силуэт человека за десять метров становилось тяжёлой и непосильной задачей. Ещё и дождь моросит, благо хоть накидки не промокают, иначе скорость группы существенно бы снизилась.
Наша разведгруппа состояла из пяти бойцов: я – командир группы, Эхо – связист, Данте – сапёр, Ворон – снайпер, и Лунь – автоматчик. Команда сплочённая, не один выход на счету. Только снайпер из новых… Старому – хорошей дороги в край вечной войны.
Через полтора часа мы почти дошли до обозначенного квадрата, но вокруг всё было тихо… Слишком тихо. Плохое у меня предчувствие. Дождь закончился, тучи рассеялись, и видимость стала более-менее приемлемой.
– О чём призадумался, командир? – спросил Данте, догнав меня, – Смотри, какая погода, прекрасно же!
– Помнишь, как далеко слышно технику? А вокруг тишина. Не пойдут же они в наступление без техники?
– Ну да, тишина. Думаешь деза?
– Скоро узнаем.
– Ну, как она, доктор?
– Когда вы её принесли, у неё было сотрясение, нос сломан, челюсть вывихнута. Ничего особо страшного. Нос ей починили, челюсть вправили, прописали постельный режим, пока последствия сотрясения не пройдут.
– К ней можно?
– Можно, но не долго. Ей сейчас тяжело говорить, да и есть тоже, – сказал он, указывая на гостинцы, которые я принес.
– Хорошо, спасибо.
– Не за что, – он развернулся и пошёл по своим делам.
– Доктор! - окликнул я его, – Как её зовут?
– Дарья Чёрная, двенадцатая палата.
– Ещё раз спасибо.
Я вошёл в палату. Из шести коек было занято три. На двух лежали спасённые медсёстры, а ещё одна была занята контуженым офицером, которому оторвало ногу. Вторая медсестра спала, а Даша бодрствовала. Это была молодая худенькая русая девушка, небольшого роста, с милым овальным лицом.
– Здравствуй, Даша, – сказал я, присаживаясь на соседнюю койку.
– Здравствуйте, а Вы кто? И откуда знаете, как меня зовут? – спросила Даша. Её лицо выражало непонимание.
– Извини, забыл представиться. Меня зовут Данил, я командир группы, которая вытащила вас из плена. Это, кстати, тебе, – сказал я и протянул ей гостинцы, – как здоровье?
– Спасибо, врачи говорят, через неделю будут выписывать. Сейчас уже все хорошо, не то, что неделю назад… – девушка покраснела.
– Ты извини, что мы раньше не пришли. Мы на вас случайно наткнулись. Наша позиция в другом месте должна была быть, но планы изменились, и мы оказались неподалёку от дома, где были вы. Я услышал крики, по которым мы вас и нашли.
– Значит, повезло …
– Да. Очень… Ладно, мне идти пора, а то у нас выход через полчаса, я заскочил просто гостинцы занести. Выздоравливай.
– Спасибо.
Дойдя до обозначенного квадрата, я остановился, подозвал остальную группу и стал объяснять задачу.
– Слушаем внимательно, два раза повторять не буду. В этом квадрате собирается пехота противника для атаки на деревню Толбага. Наша задача – обнаружить скопление противника и ждать приказа. Пока не поступила команда, в бой не вступать. Все всё поняли? – все кивнули, – Данте, идёшь первым, за тобой я, Эхо и Ворон соответственно. Лунь – замыкающий. Интервал три метра. Марш.
Через сто метров Данте остановился, а за ним по команде остановилась вся группа.
– Что? – спросил я.
– Мина, – лаконичный ответ на лаконичный вопрос, – подо мной…
– Занять круговую.
Чуйка уже бьёт меня в лицо со словами: отводи группу, а тишина начинает давить на уши.
В ночной тишине глухой звук падения гранаты слышен очень хорошо.
– Ложись! – прыжок в противоположном направлении и накрывание головы. Взрыв. За ним ещё один со стороны Данте. В это время со всех сторон началась стрельба. Слева от нашего маршрута был склон, справа опушка леса.
– Ворон, Эхо, огонь по склону. Лунь, подавляй опушку. Отходим влево.
Бегом добежал до Данте. Оторвана правая нога, голова в неестественном положении. Проверка пульса. Мёртв. Жаль парня. Ему бы ещё жить да жить…
– Лунь, отходим!
Я не прогадал. На склоне бойцов врага было куда меньше, чем справа, и Эхо с Вороном уже образовали коридор. Лунь в один быстрый рывок занял позицию. Я ещё более стремительно побежал к коридору, но Лунь поймал пулю, когда я пробегал мимо него, поэтому я оттащил его за дерево и занял позицию рядом с ним.
Ранение в голову. Пульс…
– Лунь мёртв.
– Склон чисто, – доложил Ворон.
– Отходим к базе. Пошли.
Немцы в погоне за нами нарвались на одну из растяжек, установленных мной, и поубавили темп. Оторвавшись от погони на плюс-минус нормальное расстояние, я решил, что нужно связаться со штабом.
– Эхо, располагайся за теми камнями, выходи на связь со штабом, доложи о том, что нас осталось трое и вызови подкрепление. Ворон, займи позицию на левом фланге. Если погоня появится, постарайся выбить офицера. Я на правом фланге.
Шарики лопались один за другим, не оставляя игрушке, лежащей на полке, ни единого шанса остаться на своём месте. С такой меткостью ей нужно было идти в снайперы, а не в медсёстры. Последний шарик лопнул.
– Откуда ж вы такие берётесь, – сказал владелец тира, с угрюмым лицом отдавая нам игрушку.
– Был хороший учитель, – заигрывающе подмигнула мне Даша, элегантно развернувшись на одной тоненькой ножке.
– Не хороший... Лучший, – сказал я, подмигнув в ответ.
Я приобнял её за талию, и мы пошли дальше. Её глаза буквально сияли от радости не то от новой игрушки, не то от чего-то ещё. Как мало порой нужно для счастья… Всего-то: солнышко светит, игрушка в руках и любимый человек рядом. Но, к сожалению, этот момент мимолётный, и зачастую я осознаю, что был счастлив, намного позже.
Мы весь день гуляли по парку, смеялись без причины и разговаривали ни о чём. Но в один момент она остановилась, повернулась ко мне и подняла свои большие красивые глаза на меня. В этот момент она казалась маленькой беззащитной девочкой.
– Ты меня любишь? – с надеждой в голосе спросила она. Казалось бы, вопрос простой, да и ответ однозначный, но по какой-то причине несколько секунд я стоял и просто улыбался. А потом одновременно с кивком ответил.
– Да. Я люблю тебя, – и улыбнулся ещё шире, а затем поцеловал её.
– Командир, радиостанция выведена из строя. В ней две пули застряло, – доложил Эхо.
– Шикарно. Нет слов, одни эмоции, – саркастически подметил я. Задачу мы не выполнили, ещё и потери понесли. А может информация, по которой мы вышли, вообще была дезой. Немного странно, что замыкающий вне боя отбился от группы и выдал информацию, ещё и точную… – дуй к Ворону, скажи, что мы выдвигаемся. Станцию можешь сбросить.
Пока Эхо отзывал Ворона с позиции, я не терял времени и минировал пути отхода. Гранат осталось всего три штуки. Больше растяжки ставить не получится, потому что в плен нам сдаваться нельзя – слишком много знаем. Когда Ворон и Эхо вернулись, я раздал им по гранате, и мы двинулись в сторону базы.
Три километра спустя мы сбавили темп, чтобы восстановить силы. Очень клонило в сон. Четвёртый час ночи. Усталость от марш-броска и выхода из засады наваливалась тяжелым грузом и мешала продвижению. Но ничто так не бодрит, как натянутая под ногами растяжка.
– Стоп, – шёпотом сказал я, и группа остановилась, – быстро назад.
– Слева! – крикнул Эхо и стал поливать огнём деревья слева. Деревья ответили тем же. Несколько столбиков пыли поднялись в полуметре от меня, и я прыгнул вправо.
– Отходим вправо, – скомандовал я и рванул в сторону замыкающего. Пробежав сто метров назад и вверх по склону, мы почти ушли от засады, как тут Ворон получил ранение в бедро. Он упал, и кровь фонтанчиком забила из его ноги.
– Ворон ранен. Эхо, прикрывай, – я оттащил Ворона в укрытие и наложил ему жгут. – Ворон, ты живой? – ответом послужило молчание. Проверяю пульс. Живой. Но отключился от кровопотери.
Ворон ранен… И вариантов, как с ним поступить, всего два. Первый – это вытаскивать его отсюда, но при этом мы сильно сбавим темп и велика вероятность того, что из нас никто не выживет: нас либо догонят, либо успеют устроить ещё одну засаду и атакуют на марше. Третью засаду мы точно не переживём. Второй вариант более плачевный для Ворона, и, похоже, наш единственный выход…
Я достал гранату Ворона. Непослушные руки с трудом свели усики и вытащили кольцо. «Прости меня, Ворон, но иногда для выживания группы приходится жертвовать жизнью одного бойца» … Я положил Ворона на живот и засунул гранату под него. Когда преследователи доберутся до него, они его перевернут, чтобы проверить, жив он или нет. «Прощай, рядовой» …
– Ворон мёртв, – крикнул я Эхо. Ему не обязательно знать, что произошло на самом деле.
Похоже, немец не пошёл по нашим следам в тот раз, а решил рискнуть и обогнать нас по полю, зайти во фланг и атаковать нас на марше. И у них получилось… По прямой расстояние до базы было километра три, но по прямой идти нельзя, иначе мы снова попадём в засаду.
На этот раз враг не стал выполнять предыдущий маневр, а пошёл по нашим следам, полагая, что гранаты у нас кончились и растяжек на пути не будет.
– Эхо, что по патронам?
– Два барабана.
– Не густо. Слушай задачу: сейчас мы переваливаем за хребет и как можно быстрее разрываем дистанцию в сторону базы, потому что отстреливаться нам толком нечем.
Перейдя на другую сторону хребта, мы рванули на базу. Эхо перешёл первый и побежал раньше. Расстояние между нами было метров двадцать. Удача сегодня нас покинула. Насовсем. Отбежав метров на двести, я увидел, как Эхо остановился и стал заваливаться. В этот момент несколько столбиков земли поднялись рядом со мной. Ногу поразила вспышка боли. Я споткнулся и кубарем полетел в овраг. Похоже, я остался один. Где-то за хребтом взорвалась граната. «Земля пухом тебе, Ворон». Я увидел дерево ближе к центру оврага и пополз к нему.
– Ты, как всегда, опаздываешь, – сказал я, просто констатируя факт.
– Трамвай задержался, – ответила Даша, даже не пытаясь улыбнуться.
– А что у нас с настроением?
– Да так. Просто сегодня немного не в духе.
– Ну, это мы исправим, – я заговорщически ей подмигнул. Слабая улыбка была мне ответом.
Мы зашли в фотостудию. Время было запланировано на шестнадцать часов, а мы пришли без десяти, поэтому пришлось немного подождать. Когда наше время подошло, настроение Даши снова упало.
– Что случилось? – вновь попытался узнать я причину её плохого настроения.
– Голова болит.
– Потерпи немного, – мы встали на подиум и сделали одну фотографию.
– Девушка, на вас лица нет. Хоть улыбнитесь чуть-чуть. У вас всё-таки праздник сегодня, – сказал фотограф.
– Какой ещё праздник? – нахмурив брови, спросила она и повернулась на меня.
– Даша, выходи за меня, – сказал я, стоя на одном колене и протягивая ей кольцо.
Её и без того большие глаза расширились от удивления, когда она услышала это и увидела кольцо. Лицо озарила искренняя широкая улыбка и на глаза навернулись слёзы.
– Я согласна, – ответила она и обняла меня.
Фотограф запечатлел этот момент. И следующий, где она, в отличие от первой фотографии, стоит по-настоящему счастливая.
Уже светало. Я убрал фотографию в карман. Наверху оврага замаячили темные фигуры. Я насчитал их пять. Их осталось столько же, сколько и нас, когда мы выходили… или ещё одна группа заходит с фланга? Не важно. С одним неполными барабаном, одним магазином для ТТ и гранатой много не навоюешь, а учитывая, что я не могу передвигаться, так и вовсе жить мне осталось меньше пяти минут.
Рядом с деревом, за которым я лежал, был куст. Он был моей единственной маскировкой, но следы крови сведут её на нет, когда противник подойдёт на достаточное расстояние.
Слева послышался шорох. Я повернулся и увидел, как мне во фланг заходит ещё одна группа из трёх человек. От первой группы меня отделяло метров двадцать, а от них примерно пять. Я открыл огонь по тем, кто был максимально удачно относительно меня расположен. Несколько пуль вошли в дерево надо мной, и я открыл огонь на вспышку. Ещё один тёмный силуэт упёрся в дерево и сполз по нему.
Со стороны большой группы уже началась стрельба. Я дал на память пару неприцельных очередей, и мой барабан опустел. Достал ТТ. Очередь за очередью прилетала то в дерево, то в землю рядом со мной. Почему не летят гранаты? Хотят последнего живым взять? Ну… Хотеть не вредно. Три очереди и мой пистолет даёт осечку. А жаль. Ещё одна пуля попала мне в кисть и выбила из неё ставший ненужным пистолет. Ну вот. Теперь даже чеку нормально вытащить не выйдет. Ещё одна пуля. В бок. А вот это уже финиш…
Выстрелы прекратились. Поняли, что патроны можно больше не тратить, ибо у меня их тоже нет… Усики гранаты свёл. Топот вокруг стал приближаться. А вот кольцо вытащить сил не хватило. Что-то глаза мутнеют… Видимо, крови много потерял, да и усталость навалилась. Граната выкатилась из моей руки.
Я поднял голову. В глазах плыло. Луна вышла из-за туч. Снова. Может попрощаться? Не важно. Луну заслонила чья-то голова, а за ней приклад, который летел мне в челюсть.
***
Несколько выстрелов с разных сторон разрезали ночную тишину. Немцы один за другим падали на землю, получая пулю за пулей. Через минуту снова наступила тишина. Лес был зачищен. Стрельбу было слышно в лагере, и ротный вместе с первым взводом выдвинулись на помощь.
– Ещё живой. Без сознания. Носилки сюда! – крикнул ротный, нащупав слабый пульс.
***
Мой подъезд. На улице шумят машины, и играет детвора. Солнечно на улице, почему бы и не веселиться? Я поднялся на свой этаж. Квартира не заперта. Тихонько потянул на себя дверь, она поддалась. Даже не скрипела, как тогда, когда я уходил. Наверное, Даша смазала петли. В доме тихо.
– Есть кто дома? – а в ответ тишина.
Я прошёл на кухню. Там сидел Ворон и пил чай. Его нога была перетянута жгутом, а вся левая часть формы была разорвана, и из-под неё виднелось тело…
– А я тебя уж заждался, командир. Присаживайся, – сказал Ворон и указал на свободное место, – Чай, кофе?
– Чай, без сахара. Я умер? – вопрос мог показаться глупым, но узнать точно всё же хотелось.
– Ещё нет, – ответил Ворон, наливая чашку чая, – Как там Эхо? Жив?
– Вряд ли... Почему ты меня бросил? Ты ведь мог меня унести…
– Мог… Но жизнь оставшейся группы была ценнее твоей. Извини.
– Да ладно, я бы, возможно, поступил бы так же. Хотя… кто знает?
– Без обид?
– Без обид, – ухмыльнувшись, ответил снайпер, – ладно, вставай, командир, пора тебе. Пойдём.
Он повёл меня по коридору к комнате, из которой лился свет. Она манила к себе своим теплом и безмятежностью. Я открыл дверь, и этот свет и тепло захлестнули меня.
***
– Врача сюда, – кричал ротный, подбегая к медпункту.
– Что у вас? – сказал вышедший на встречу пожилой доктор, потирая очки рукавом халата.
– Ранен. Без сознания, – сказал, указывая пальцем на носилки, которые несли прибежавшие бойцы, командир.
Доктор бегло глянул на тело, увидел тёмную кровь в районе печени, замерил пульс.
– Этот готов, – кинул через плечо уходящий обратно в помещение доктор.